Есть у меня знакомая. Довольно состоятельная женщина - из тех, кого деньги не испортили. Вышла в своё время удачно замуж, да ещё по любви, вообще профит. Периодически она помогает мамам детей-инвалидов (таких, которые совсем тяжёлые: ДЦП, тетрапарез и т.д.): переводит денежку, передаёт иногда вещи свои и дочкины (дочь у неё уже взрослая), неподошедшие парфюмы и т.д.
Недавно было прощённое воскресенье. Лена должна была пересечься с одной из этих знакомых (подопечных?), но приболела по-женски, а потом ещё сверху подцепила вирус - короче, отменила все встречи, т.к. лежала полутрупом. Та, с которой она должна была увидеться, запричитала в трубку, мол, давай, Леночка, я приеду, принесу тебе пирог, испекла вот, и бла-бла, причём настойчиво так.
читать дальше?Лену неприятно удивила эта настойчивость, но то, что человек испёк для неё пирог, подкупило, да и она была такая обессиленная, что впервые запустила её в дом, хотя раньше об этом и речи не шло. Чтобы вы понимали общую картину: там многодетная мать, двое из четверых детей у неё инвалиды, один очень тяжёлый с умственной отсталостью. В церковь ходит, в Боженьку верит (ну, совсем чтоб для полноты восприятия). Ну и вот, она как зашла, так сразу начала каяться, что, мол, это она виновата, что Лена болеет, "прости Христа ради" и всё такое. Лена не въезжает. Та поясняет, что это она виновата в её болезни, и опять заводит песню о прощении. Лена опять не въезжает. Я не въезжаю тоже.
Короче, с грехом пополам она вытянула у этой курицы, что та, вишь ты, побежала когда-то там к какой-то там бабке и... передала с её помощью часть сыночкиной болезни... Лене (ку-ку, да ), она, мол, где-то слышала, что тот, кто в это не верит, с того как с гуся вода, а им с сыночкой полегчало. А теперь она во всепрощённое воскресенье припёрлась просить за это прощения, пирожок испекла. Вооот
Лена и правда во все эти порчи-хуёрчи не верит - тут она была права. Человека такого склада подобным не проймёшь. Но её здорово покоробил тот факт, что в то время, пока она помогала этой женщине, та желала ей болезней и даже шаманила, блядь, при этом, хз, может, чего и в чай подливала. Лену замутило. А потом её взяла такая злость, что аж перед глазами белые пятна заплясали.
"Так, давай уточним, - медленно сказала она. - То есть, ты с какого-то перепугу решила, что жизнь твоего ущербного выродка (выражений она уже не выбирала) ценнее моей? Ты верила, что это убивает, и всё равно пошла заниматься какой-то бесовщиной?"
Та вздёрнула подбородок.
"Я мать! Любая мать для своего ребёнка сделает всё, что угодно! Всё равно ничего тебе не станется!" - и понесла, как это Лена посмела её сына выродком назвать.
В итоге из квартиры она ушла, только когда Лена пригрозила вызвать милицию.
А сегодня она рассказывала об этом мне и, хоть прошла уже неделя, потрясение, смешанное с омерзением, у неё так и не прошло. "Понимаешь, Оль, - говорила она, шумно затягиваясь в трубку, - я ж теперь ни с одной из них общаться не могу. Умом понимаю, что есть, наверное, среди них нормальные женщины... Знаю точно, что помощь им не помешает, а... не могу, и всё тут. Никак".
В моей картине мира всё просто: не можешь - значит, не надо. Что я и сказала.
"Вот не знаю, - сказала она. - Умом-то я понимаю, что из-за одной дряни остальные не виноваты, но не могу - и всё тут, а они же ждут..."
И тут я вскипела.
"Ждут? Чего ждут? Как ждут? Как птенчики еды от мамы? А случись с тобой что - многие из них побеспокоились бы о тебе, ну, помощь там предложили? Или дружно решили бы, что ты в своей сытой жизни забыла о них и бросила их, сука такая?"
Возможно, я была слишком резка, возможно, так нельзя было. Но мне и правда интересно: а побеспокоился ли бы кто о ней?..